Она была. Много это значит или мало в нашей жизни, но по-другому не скажешь. Оно существовало, жило, горело. Что отличало ее ото всех, из-за чего стоило бы сказать именно о ней? Да, в общем-то, ничего. У нее были  две руки, две ноги, два глаза, одна голова и воспаленный головной мозг внутри. Все как у всех. Разве что неестественный огонь в глазах выделял ее из толпы. И она бежала по этой жизни, не замечая ни холода, ни невзгод, перешагивая через трупы и саму смерть. Словно боялась куда-то опоздать. Словно жажда гнала ее. Это и была жажда – вечная, неутолимая жажда полета.
Кем она была? Она считал, что человеком, но не понимала и отвергала законы социума, так же как и социум никогда не принял ее до конца. Она не помнила лица родителей, не признавала родственных связей, у нее не было друзей. Лишь только дороги  и нескончаемый бег  были у нее в голове. Лучшей характеристикой для этого существа была бы картинка: Оно пробирается через толпу, взглядом прожигая себе дорогу, и толпа расступается, уступая неведомой силе. Она жила среди людей, но, казалось, не замечала их присутствия. Они были лишь средством, при достижении неизменной цели. Была ли она жестокой? Нет. Ее агрессия проявлялась лишь тогда, когда кто-либо осмеливался преградить ей путь вперед. И тогда она ломала и губила неосторожного, не задумываясь, перешагивая, шла дальше. На нее невозможно было не обратить внимание. Что-то такое пульсировало в недрах ее существа, что неизменно давало себя почувствовать. Словно бомба с часовым механизмом. Тик-так… Тик-так…
Она диктовала всем, как именно ее воспринимать и как к ней относиться. Вся ее жизнь,- ее стиль, привычки, образ, даже тело внешне напоминали программу для окружающих, некую матрицу под названием «Я есть лишь это». По сути дела это была лишь коллекция удачных масок, за которой она скрылась, оградив себя от любопытства врагов и доброжелателей. И никого никогда не пускала за эту ширму, больше напоминающую броню.
А матрица говорила о перспективной и удачливой деловой женщине, интересной и привлекательной, но слишком уж гордой и недоступной, даме с несгибаемой волей и железными нервами и, казалось, без недостатков. Разве что слишком сильной для женщины, словно вся она была вылита из стали. Так считали. Ее не то чтобы уважали, скорее не понимали и боялись этого опасного взгляда. Была  в нем частица безумия.
Что же видели они там, в этих запретных зеркалах? Что заставляло их отпрянуть и отвернуться, проглотив ужас?
А там полыхали костры ада. Это был ее ад и ее вечное проклятие. Ты спросишь, неужели не было в этой жизни того, кого смогла бы она полюбить, кто бы успокоил и усмирил злого гения, и увлек за собой, заставляя забыть все, что так ее мучило? Нет. Она любила лишь то, что искала на протяжении всей цепочки своих превращений. Но любила так сильно и страстно, что не спала по ночам, извиваясь в стонах и рыданиях, задыхаясь от боли, сходя с ума от неудовлетворенного желания. И так сотни лет. Сотни лет до… и после… Всегда.
Ее мысль ни разу не допустила того, что все могло быть по-другому, что что-то не так. Она не могла задуматься, не могла заметить некоторую ненормальность. Ей было некогда. Она спешила. Она шла как по ступенькам: рождение, вдох, шаг, путь, смерть. Смерть… И как всегда неистребимая надежда разорвать этот круг и бесконечная мольба в тех самых глазах.
- Это я, Отец, я пришла. Я наконец-то пришла за ними. Прошу, верни мне мои крылья.
- Я не могу сделать это, ты же знаешь.
- Но почему, разве я не достойна?
- Ты достойна более чем кто-либо. И только лишь это не дает мне возможность обнять тебя.
- О нет, Отец, будь же справедлив!
- Несправедливость заложена внутри тебя. Ты – иррациональное существо. Несмотря на боль, ты словно мотылек бьешься о стекло на пути к губительному пламени. И того не хочешь понять, что стекло – это Я, - дарующий тебе жизнь.
- Я не мотылек, увы… У мотылька есть крылья, а значит, он будет жить даже в пламени свечи. Я же мертва. Ты не любишь меня, поэтому и изгнал.
- Я люблю тебя. Но твое существование проклятие для меня так же, как и для тебя. Ты – моя ошибка. Уж слишком много в тебе жизни, слишком уж ты любишь свои крылья, слишком сильно твое стремление к свободе и полету. Ты не потерпишь никого над собой. Отдай Я тебе крылья, и ты тут же совершишь революцию, ломая законы. Я есть закон, но тебя не остановит и это.
-Нет, нет, клянусь, умоляю, отдай мне мои крылья, они принадлежат мне! Ты же знаешь, я не могу без них! Ты же знаешь, как это жестоко, заставить ходить по земле того, кто однажды взлетел. Отец, Отец, это же я! Я… Разве ты не узнаешь? Ты же любишь меня! Не гони, не лишай права истинной жизни! Мы ведь едины в своей любви…
- Твоя любовь приведет к разрушению. Моя же пытается тебя уберечь. Прости…
И раздался крик женщины. А затем плач ребенка. И круг замкнулся в очередной раз. И снова вдох, и снова шаг, и снова путь. Тик-так… Тик-так…
И снова несчастный отец наблюдал за взлетом своего творения, которому не суждено уже было оторваться от земли.
- Как я могу не любить тебя, мое дитя. Моя ошибка… Однажды я не смог запретить тебе жить, и ты взлетела слишком высоко и опалила свои крылья. Теперь же я не в праве позволить тебе даже смерть…